Её не существовало в моем пространстве событий. Трудно определить тот механизм, который привёл к нашей Встрече. Вероятно, объяснение кроется в моей любви к Прусту. Его текст – моё Евангелие. Между прочим, я, как и герой Орхана Памука ( за которым, безусловно, спрятан сам автор), очень сожалею, что в этой «убогой стране никто не знаем Марселя и Альбертину».
Сценка в книжном магазине: «У вас есть « В поисках утраченного времени» Марселя Пруста?». Задумчиво туповатое лицо: «это что тот, что «Фараона» написал и, кажется, «Куклу»?» Да-а… Дела.
2.
При первой же нашей встрече она процитировала Ирму Араеву:
«Три колокольни Мартенвиля
И камни мостовой.
Внезапный звук аэроплана
Над головой.
И вкус бисквита –
Память детства – друг,
Одетты розовое платье
И нежность рук.
Расшифровав такие знаки,
Вы сделались мудрей.
И, может быть, Вы – самый яркий
Из всех – людей.»
Стихотворение называлось незамысловато – «Читая Пруста…»
3.
А потом были беседы. Дневные. Вечерние. На переменах. На лекциях. Косвенная исповедь. Чужим текстом – прустовским. Но до предела конгениальным и мне , и ей.
Все закономерности и таинственности «Утраченного времени» ей были знакомы и по тексту , и по жизни. Под натиском её бытийности исчез мой вербализм.. Я – через неё – учился воспринимать текст как инструмент, который пригодится в жизни.
Не будучи Альбертиной (та ничего не понимала в законах, только – в фактах), она четко воспринимала «тайные пути порядка». И пыталась меня к этому приобщить.
4.
А потом – первая ссора. Когда мне «донесли» её ответ на фразу: «Слушай, зачем ты с ним связалась?! На фиг тебе такая «роскошь»?», а она ответила ( лучше бы вообще не отвечала):
- Надо же дать ШАНС человеку. Вот я и ВРЕМЕНЮ, пребывая, так сказать, в недеянии. И каждый день перечитываю М.К. : «А то, что сложится в мире, зависит от пути, который проделает Альбертина, от её РАЗВИТОСТИ, от её движения.»
Я прямо-таки чуть не задохнулся от возмущения: так, значит, Альбертина – это я?!
5.
Пытаюсь понять наши – так называемые – «отношения». Даже журнал завел. Чем не «лишний человек 19 века»? Говорят, в пространстве текста может что-то высветиться. Говорят, что непонимание – это ирреальность. Ладно, пусть у меня ничего не высвечивается, пусть я не бытиен, ирреален. А она?!
И потом, что это за постоянные намеки на «Кроткую» Достоевского?!Носится с этим текстом как с писаной торбой.Доказывает кромешную ерунду. Договорилась до того, что я «конгениален» главному герою повести – ростовщику Н.Н. Благодарю, сударыня. За столь «лестный» комплимент. Успехов вам.
6.
А, кстати, чем плох Н.Н. Да, чем плох? Чем мы лучше?! Мы не экспериментируем над людьми и собой?! Послушайте, - а кто вам это сказал.
И если даже сказал, то в чем мой эксперимент?! В том, что я пытаюсь разобраться в сцеплении, которое (простите великодушно за каламбур) не я «сцепил»?
7.
…Мне это порядком надоело.
Вчера вновь перечитал «Черную книгу» Орхана Памука. И – ахнул. В какой-то момент поиски Галипом Рюйи смутно начали напоминать некоторые сцены «Исчезнувшей Альбертины» Пруста.
Но как это все интересно в тексте! Почему же в жизни и скучно, и муторно?
8.
Я, конечно, знаю, чтобы «муторность» прошла, нужно распутать событийный ряд через текст, который ты же и напишешь. И если текст удался, то говорят, что ситуация меняется. Смута сменяется радостью.
9.
То ли наш событийный ряд не тот, то ли текст не удался, но, увы, ничего не меняется. Я что-то пытаюсь «организовать» (т.е. придать конструктивную форму её эмоциональной эмпирии), она упрямо (молча) противоречит. Но меня радует уже то, что я имею дело не с дурой Альбертиной, а с «кроткой» Федора Михайловича. И потом: она так похожа на Рюйю, на поразительную героиню Памука, которая радостно ушла в реальность детектива, а потом – и смерти.
|