1. Немецко-грузинский философ и писатель Гиви Маргвелашвили сказал как-то о М.К.Мамардашвили: " Мамардашвили - не кабинетный философ, который начитался и всё знает. Но это - по существу - не философ. Знать то он знает, но это не то знание, которое прыгает как лошадь на лугах и вдруг нападает на что-то совершенно новое, которое нужно вытаскивать, доставать, вылавливать из мутной воды предметности. . Такой улов удастся только СПОНТАННОМУ РЫБАКУ, который забрасывает удочку согласно своему коду сердца - таков Мамардашвили."
2.
С романом Пруста М. Мамардашвили познакомился ( по рекомендации одного французского друга), когда работал в Праге. И с тех пор практически не расставался с ним. Он постоянно делал о Прусте доклады, а в 82 и 84 гг. прочитал два курса лекций, посвященных книге " В поисках утраченного времени". Он говорил неоднократно: "Все, что я говорю сейчас ,- в какой-то степени автобиографично, как автобиографично для меня мое обращение к Прусту." И далее: " Я не раскрыл бы истины, если бы не прошел Путь." Между прочим, Жиль Делёз в "Марсель Пруст и знаки" писал, что роман Пруста должен пониматься в широком смысле как "поиски истины".
3. Пруст своим романом показал ( доказал), что текст есть нечто такое, в лоне чего впервые рождается автор этого текста как личность. И в этом смысле литература - не роскошь, а инструмент распутывания собственной слепоты, в которой мы пребываем. Очень часто собирание наших мыслей ( и нас самих) происходит через медитирование на текстах. Что-то из этих текстов проскальзывает в нашу рассеянную жизнь и её упорядочивает. Чтение - не развлечение, а формирование сознания, а с ним - личности, с которой в наше время, во всех странах явная напряженка.
4. Люблю журналистов. Толковых. Чтобы мне объяснить студентам, что такое конгениальность мысли нужно минут десять. Журналистка И. Мусиян в статье "Цветок лотоса в Зазеркалье" справилась с этой задачей чуть ли не моментально: " Мысль - это удивительное явление, она корреспондирует в разные века через разных людей. И это не значит, что, если вы высказали идею Гегеля, вы - Гегель. Это значит, что вы продумали какую-то идею до той точки её смысловой концентрации, когда родилась ЖИВАЯ МЫСЛЬ, которую мы приписываем Гегелю, потому что привыкли, что в его "Логике" на какой-то странице она фигурирует."
5. Первым условием реального философствования и Пруст, и Мамардашвили считали принцип ангажированности (вовлеченности). Мамардашвили писал в "Картезианских размышлениях": " Увы, из наблюдающего и что-то прикидывающего, никогда ничего не возникало. Возникало всегда иначе и совсем из другого".
6. Следующим важным принципом бытийного философствования является недеяние. Его очень трудно культивировать. Вероятно, даже таким величинам, как Мамардашвили и Пруст. Поэтому и письма Пруста ( не говоря о романе) и "Топология" Мамардашвили полны повторных упоминаний о недеянии как структуре, которая и порождает живую мысль - предвестник "второго рождения".
7. ...Я видела Мамардашвили только раз. По телевизору. В передаче "Философские беседы", которую вели наши "Выдающиеся философы". Мамардашвили на этой передаче выглядел белой вороной ( я могла бы это не упоминать, читатель сам догадался!). Ошеломление моё было запредельным: нет, не по поводу того, что говорил Грузинский Сократ, - по поводу того, что один из "ведущих философов" прямо на глазах многотысячной аудитории ( передача шла в открытом эфире) втянула его в "пляску св. Витта". И он десятки раз мастерски демонстрируя культивацию принципа недеяния, тут попал в "капкан". Трагедия ( запомните!) человека, попадающего в пространство "второго рождения" в том, что зачастую для того, чтобы "быть тебе живым, одного твоего усилия мало". Нужно, необходимо, чтобы задвигался другой. У Пруста это так: если не совершится движение Альбертины, то это делает невозможным человеческое чувство Марселя. Через эту трагедию я иду второе десятилетие.
8. Работа осознания, работа Пути начинается с двух великих вещей: сомнения и отступа. Мамардашвили писал в "Психологической топологии пути": радикальное сомнение. Черты этого сомнения мы уже видели по тому, как я пытался описать отношение Пруста к тому, что он называет реальностью. Реально или реальнее всего то, чего как раз нет, эмпирически нет". А отступ? Отступ - я отступил в сторону, то есть выскочил из связей, из своей привычной шкуры, из своей семьи, страны, потому что пока я в них, я их принимаю как нечто само собой разумеющееся, т.е. истинное.
9.
Прустом и Мамардашвили был проделан изумительный ( по яркости и силе) бытийно-личностный эксперимент, который ещё ждет своих исследователей. И будем надеяться - дождётся.
Я, к сожалению, не читал Пруста, но его мысли о формировании личности под влиянием текста, изложенные здесь, о "медитировании на текстах", понятны мне с точки зрения "Культуры дневниковедения". Ведение личного дневника, как его подневные записи, так и периодическое чтение (возвращение к прошлым записям) представляет собой для автора этого дневника не что иное, как средство медитации, причём оно настолько эффективно, как никакой иной текст. Наверное, имея ввиду общее понятие текста, указанный автор, всё-же, не отрицал, а может быть, и подразумевал личный дневник, как наиболее эффективную его форму. Вячеслав Отшельник. Автор Проекта "Культура дневниковедения" ( www.dnevnikovedenie.ru ).
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Сборник конкурсных рефератов – эссе, написанных в рамках педагогического проекта «Философия и литература» студентами и магистерами КАЗГЮА и изданного в 2003 г. для летней арт–школы Казахстан – Соросом/.
Реальная философия. Здесь актуализированы проблемы "второго духовного рождения", личностного роста. Использованы фрагменты цикла лекций по метафизике прозы Пруста, прочитанного автором в арт-школе фонда "Сорос-Казахстан".
