ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Специфика философии.
Можно главу назвать и иначе: «Реальное философствование как духовный поиск» М. Мамардашвили в первой же лекции по метафизике прозы М. Пруста писал: «Философией в Прусте я называю некоторый духовный поиск, который проделывается Прустом – человеком на свой собственный страх и риск как ЖИЗНЕННАЯ ЗАДАЧА; не как рассуждение, не как построение эстетической или философской концепции, а как задача, которые древние называли Спасением».
Пред – условием и одновременно условием (вот такой парадокс!) реального философствования (а под ним мы подразумеваем всё то, что говорил А. Швейдер в адрес элементарно – глубинного мышления: «элементарное мышление исходит из фундаментальных вопросов об отношении человека к миру, к себе, к другим людям, размышлений о смысле жизни, о природе добра и зла, свободы и любви») является РАБОТА ПУТИ, которая начинается с двух великих вещей: сомнения и отрыва (отступа, отстранения). Когда они налицо, - вы начинаете ЖИТЬ. «Жить» означает ни что иное, как развернуть и реализовать свою жизнь. И разворачивается и реализуется всё это в свете того, что Пруст называет ПРОРАБОТКОЙ ВПЕЧАТЛЕНИЙ. Она же, проработка, часто разрывает те органические связи, которые являются чуть ли не главными «врагами» Пути.
Пруст был убеждён (и совершенно справедливо!), что проработка впечатлений – самая главная работа в жизни всякого человека. Ведь именно она разрывает те «сцепления», которые мешают нам двигаться к РЕАЛЬНОСТИ «второго» (духовного рождения, которое – в общем – то – синонимично понятию подлинного (софийного) философствования.
Говоря о «вкладе» в разрыв органических связей и сцеплений со стороны проработки впечатлений, Мамардашвили часто приводил пример, связанный с жизнью его любимца – Декарта. Тот, вглядевшись в своих многочисленных возлюбленных, обнаружил слегка косящий взгляд. И «расцепил» этот узел (который автоматически множил объекты любви), вспомнив, что именно так «косила» его первая любовь – кузина. Несмотря на анекдотичность примера, всё обстоит довольно драматично. Достаточно проанализировать любовь героя (его, - как и автора. – также зовут Марсель) «В поисках утраченного времени» к Альбертине, его возлюбленной, сразу возникает вопрос: «…А вот какова эта Альбертина?! Может быть, она демон, и испытывая нежность через Альбертину, представляете, что со мной случится в жизни?!».
Когда Мераб Константинович Мамардашвили на лекциях по «Эстетике мышления» приводил пример любви Свана к Одетт (отмечая, что эти отношения архетипичны и для главного героя «Поисков», кто – то сказал: «Вот Вы говорите, что Сван ничего не извлек из своей любви к Одетт. А что в лучшем случае он мог извлечь?!. Мамардашвили, следуя лучшим традициям реального философствования, не стал давать определений бесконечных дефиниций. Ответ был по - сократовски точен: «Что извлечь?! – Умение любить по-другому». Не быть рабом предмета, который продолжаешь любить. А для этого нужно мужество. Мамардашвили часто называл его «мужеством невозможного». Надо сказать самому себе, что любовь к Одетт - это (по существу) любовь к самому себе как понимающему такую красоту, как Сепфора с фрески Боттичелли «Жизнь Моисея» (по мнению Свана, Одетт была похожа на нее).
Общеизвестно, что датский философ Кьеркегор называл смертельной болезнью. Называл так предварительное знание, и, конечно, «знание» о себе (в том числе!). Вот Робер де Сен – Лу друг Марселя считал себя «доблестным человеком». Ну, как после этого не влюбиться в актрису Рахиль, которая «сцеплена» со всем доблестным и высоким, что олицетворяет собой ТЕАТР. Вот и любит. Рабски. А корни, - рабства, – пишет Мамардашвили в «Психологической топологии пути», - уходят в него самого, в его неспособность понять собственное впечатление, разобраться в том, что же он чувствует к Рахиль. И в Рахиль ли?! А вот разбор (расшифровка) впечатлений - ведёт к свободе, к реальности «второго рождения». Это и есть цель реального философствования, к которому призывали и Соркат, и Монтень, и А.Швейцер, и Марсель Пруст, и Мераб Мамардашвили.
|